Еланчук, улыбаясь, слушал долгую паузу, представлял себе, как ошарашен «руководитель», как он клянет русских, на которых абсолютно ни в чем нельзя положиться, сколько денег ни заплати.
— Извините, тут меня отвлекли, — оправдывая столь долгое молчание, солгал американец. — Плохое вы сообщили, что хорошего?
— Один человек, который торчит в нашем бизнесе, как кость в горле, сегодня улетает из Москвы.
— Как вы об этом узнали?
По скорости, с которой был задан вопрос, Еланчук понял, что об отлете Гурова информация уже прошла.
— Источник надежен, — сдержанно ответил гэбист.
— Пожалуйста, конкретнее, Юрий Петрович. Я хотел бы сам оценить, надежен источник или не надежен. Насколько мне известно, у вас такового в «Стоике» просто не существует.
— Мне сообщил об этом секретарь генерального директора.
— Как его имя и откуда знакомство?
— Вы мне не верите? — обиделся Еланчук. — С сегодняшнего дня я безработный, в благодарность за прошлое я вам сообщил, что знал. Судя по разговору, вы не собираетесь продлевать мой контракт, соответственно я не должен отвечать на ваши вопросы. Мне искренне жаль, но…
— Юрий Петрович, вы неверно поняли, — перебил американец, видимо, испугался, что Еланчук положит трубку. — Ваш контракт, безусловно, продлевается, и я вам верю. Моя настойчивость и вопросы вызваны тем, что ваше сообщение очень интересно, хочется…
— Убедиться, что вы не придумали его от скуки, — продолжил Еланчук мысль американца. В подобных словесных дуэлях гэбист был мастер экстра-класса, чувствовал себя уверенно и, добавив в голос нахальства и нетерпения, продолжал: — Вам интересно и мне интересно, каким образом, если фирма ликвидируется, вы сможете со мной продлить контракт?
— В России могут многое, но отменить доллар даже русские не в силах.
— Звучит хорошо, — с некоторым сомнением пробормотал гэбист и вздохнул. — Я вам свой источник назову, но передать его кому-либо на связь не могу. Елена Владимировна — не агент, не осведомитель, а близкая подруга моей жены. Я устроил даму на работу, мы встречаемся, перезваниваемся, не более того. Вы довольны?
— Вы человек предусмотрительный.
— Профессия. Так когда и где я могу увидеть бумажки, которые не могут отменить даже русские?
— Дайте подумать. — И американец действительно задумался. — Хорошо, подходите часиков в девять к тому бару, где мы с вами встречались.
— Не пойдет, — категорически ответил Еланчук. — Что хорошо вчера, сегодня уже плохо. Возможно, ваш портсигар и превосходен, но у меня образование гуманитарное, к тому же я консерватор.
— Хорошо, я позвоню вам на квартиру.
— Согласен, только планируйте встречу на завтра. В девять вечера мне не объяснить жене, куда и зачем я уезжаю.
— О'кей!
— О'кей! — ответил довольно Еланчук, сожалея лишь о том, что Гуров не слышал, как гэбист блестяще справился с первым заданием.
А для Гурова этот день начался в шесть утра, когда раздался телефонный звонок.
— Извините, Лев Иванович, вы еще почивать изволите? — весело говорил Крячко. — Если вам требуется документ, я готов собственноручно написать справку, что вы гений.
— Нашел? — Гуров сел в постели, отшвырнул подушку. — Поздравляю, Станислав, ты настоящий сыщик! Приезжай, я готовлю завтрак.
Чайник не успел закипеть, Гуров только побрился, а Крячко уже вошел в квартиру, обнял друга, помял мускулистые плечи, заглянул в голубые глаза.
— Как ни мучилась, а родила! Это же надо! Ну и клял я тебя эти дни! Разуверился вконец, топтался на вокзале из чистого упрямства, а при встречах все ждал, когда ты очухаешься и отзовешь. Ну, ты молчишь, и я молчу, мы люди гордые.
— Гордый человек, умойся хотя бы, — Гуров подтолкнул Крячко в ванную. — Смотреть страшно.
Станислав стянул мокрую куртку, засаленный свитер, разделся по пояс, повесил одежонку на крючок в ванной, повернулся к Гурову, втянул живот, напряг мышцы, изобразил культуриста.
— Хорош, хорош! Где ж ты так извозился?
— Я же тебя просил, пошли в Рио, а ты — вокзал, вокзал! А российский вокзал — это огромадный скотный двор, только каменный, и скотина в основном пьяная.
Отмывшись, Крячко надел свежую рубашку Гурова, закатал рукава, быстро уничтожил сковороду тушенки с яичницей, зажал в ладонях чашку с кофе, откинулся в кресле.
— Подвиги совершать тяжело, главное — нудно. И рассказывать совершенно нечего. А жаловаться тебе на работу сыщика даже не смешно. Я ходил, смотрел, сидел и глядел, разговаривал с людьми о нашей сладкой жизни и приглядывался, ругал тебя последними словами и дремал. Сегодня в пять часов восемь минут я его увидел. Нормальный русский мужик лет сорока, роста моего, жилистый, хваткий, узнал его сразу, хотя в наших мастерских видел мельком.
— Ошибка исключена?
Крячко не ответил, одарил друга таким взглядом, что человек совестливый смутился бы, но Гуров лишь усмехнулся.
— Ладно, не пыли, давай думать дальше.
— Вперед? Обожди, дай передохнуть, погарцевать, собой покрасоваться. Ну, ты, Лев Иванович, гений, слов нет. Как ты угадал связь вокзала с мастерскими? Вот Орлов ахнет! Когда ты нам в тот вечер о своей версии поведал, я вида не подал, но решил, что ты умом двинулся.
— Я ничего не угадывал, Станислав. Бухгалтер был на вокзале, встречал свою пассию, на следующий день поехал на склад и тут же заболел. Ты, а не я предположил, что смертельную информацию человек схватил накануне убийства, и, что дело не в бумажках, тоже ты сказал. Я лишь слушал да складывал, и у меня получилось, что покойный встретил на Белорусском вокзале какого-то человека, а на следующий день столкнулся с ним на складе. Со свойственным мне эгоизмом я отправил тебя на вокзал искать неизвестного, нечаянная встреча с которым стоила человеку жизни. Я спал, ты работал, честь тебе и хвала!
— Благодарю! — Крячко привстал и поклонился.
— Ты решил сразу две задачи, Станислав. Теперь мы знаем, за что убили бухгалтера и юриста.
Крячко глянул недоуменно.
— Бухгалтера — понимаю, а при чем тут юрист?
— Ты же установил, что бухгалтер интересовался телефоном Байкова.
— Но не звонил!
— Звонил и разговаривал, иначе бы его не убили. Не будем взваливать на себя чужую работу, пусть прокуратура занимается. — Гуров помолчал, приняв решение, уверенно добавил: — Но не сегодня и не завтра…
— Башку оторвут! — сказал Крячко.
— Это вряд ли, мы законопослушные граждане, о своих находках сообщим начальству, пусть генерал Орлов командует, выделяет людей, обеспечивает наблюдение. А наш анализ и выводы — наше дело, мы люди, нам свойственно ошибаться.
— Но показания Марии Ивановны, что она видела убийцу, мы утаили.
— Разговор между людьми не является показаниями, — возразил Гуров. — А что женщина видела именно убийцу, лишь твои домыслы и не более. Прокуратуре данный свидетель известен, допрошен, и не наша вина, если следователю человек говорит одно, а тебе иное. Мы данный вопрос обсуждали, Станислав, хватит болтать, вперед!
Крячко отправился домой отсыпаться. Гуров поехал в «Стоик». Генеральный директор был уже на месте. Сыщик коротко изложил свою идею.
— Отправить тебя в командировку? — удивился Юдин. — Куда и зачем?
— Ты генеральный директор, решай, куда и зачем ты можешь направить своего особиста. — Гуров привычно расхаживал по кабинету. — В подробности можешь не вдаваться, важно, чтобы все знали, что особист улетает. Ну, и город определи, чтобы у фирмы было какое-то притяжение.
— Понял, — Юдин кивнул. — Иркутск годится?
— Хоть Магадан, — ответил Гуров. — Заказывай для меня билеты туда и обратно, пиши приказ о командировке, все, как положено.
Юдин снова кивнул, нажал на клавишу внутренней связи.
— Слушаю, Борис Андреевич, — ответила Елена.
— Леночка, Лев Иванович немедленно отправляется в Иркутск. Узнай, пожалуйста, когда ближайший рейс, закажи билеты туда и обратно. Деточка, распорядись, пусть билеты привезут.
— Хорошо, Борис Андреевич.
— Что ты мне еще скажешь? — Юдин взглянул вопросительно.
— Мы установили мотив убийств, — нехотя произнес Гуров. — Борис, специфика моей профессии не в секретности, а в неопределенности до самого финала. Я тебе недоговариваю оттого, что и сглазить боюсь, и обмануться. Когда будет конкретный окончательный результат, ты его получишь. Я не только тебя, но себя самого оберегаю от преждевременных выводов. Уж очень велико разочарование, когда выясняется, что ошибся, а такое в нашем деле случается.
— Борис Андреевич, к вам рвется Егор Крупин, — донесся из динамика голос Елены.
Юдин взглянул на Гурова вопросительно, сыщик кивнул.
— Ну, раз рвется, пусть заходит, — ответил Юдин секретарше, дверь тут же распахнулась, и вошел Крупин. — Передохни, Егор! — Юдин указал на кресло, протянул руку Гурову. — Желаю удачи, Лев Иванович.
